Tulup.ru - Клуб любителей фигурного катания

Глава, в которой мы расскажем о сезоне переломном, трудном для нас по многим причинам

Страницы: 12345678910111213141516171819202122232425262728   
 

Такие сезоны бывают, очевидно, в жизни у многих спортсменов. Во всяком случае, наш опыт позволяет утверждать это с полной уверенностью. И дело здесь часто даже не в самих спортсменах: они в принципе остаются такими же сильными, хорошо подготовленными, как и раньше. Но вдруг, как будто ни с того ни с сего, вокруг спортсмена, вчера еще казавшегося всем недосягаемым образцом, начинает бушевать пламя страстей. И разговоры, слушки всякие ползут: и возраст уже у чемпиона не тот, и пора дать дорогу молодым талантам, и вообще слишком долго находится он на вершине славы и успел порядком надоесть.

Нам, может быть, больше, чем кому-нибудь другому, приходилось выслушивать — прямо или полунамеками— такие мнения о самих себе. Помнится, как в Горьком, где в январе 1966 года проходили соревнования сильнейших фигуристов страны, на которых определялся состав советской сборной для поездки на чемпионат Европы в Братиславу и чемпионат мира в Давос (Швейцария), подошел к нам после выступления один из старейших деятелей фигурного катания. Подошел и, сокрушенно вздыхая, сказал:

— Пора, пора давать дорогу молодым. Не тот уже возраст, силенок и нервишек не хватает. Пора...

Это было сказано, конечно, не просто так, случайно, и не для того, чтобы дать нам в трудную минуту честный, искренний, дружеский совет. Мы бы его поняли, если бы катались неуверенно, слабо. В том-то и дело, что выступили мы в Горьком хорошо, показали свой новый «тодес», получивший затем название «спираль Протопоповых», создали новую программу. И вдруг...

И вдруг на Всесоюзном тренерском совете начинаются разговоры о том, что Белоусова и Протопопов катаются «на двух ногах», что «они не создали своего стиля, а есть у них лишь свой почерк», что «требуется «смена караула», если советское фигурное катание хочет удержать прочные позиции на международной арене», и т. д. и т. п.

Словом, малозакаленным спортсменам было бы от чего растеряться. Но мы знали, что все решается на ледяном поле, и продолжали день за днем шлифовать свои программы, хотя нам было тяжело слышать от своих же коллег обидные, несправедливые слова, слова, в какой-то степени даже непонятные, не поддающиеся разумному для постороннего объяснению.

После соревнований в Горьком стало известно, что в Братиславу поедут три советские пары: кроме нас— Т. Жук и А. Горелик, Т. Тарасова и Г. Проскурин. При таком составе можно было рассчитывать на то, что весь пьедестал почета станет советским, и, как показал дальнейший ход событий, такие расчеты имели под собой реальную почву...

Братислава была увлечена чемпионатом Европы.

Отличный ледовый стадион был готов к приему сильнейших фигуристов континента.

Мы приехали на первую тренировку поздно вечером, когда в Москве была уже полночь, и были приятно поражены, увидев на катке множество людей: они специально ожидали прибытия советских пар. Среди зрителей были и наши ближайшие конкуренты — фигуристы из ГДР, ФРГ, тренеры и судьи. И, несмотря на усталость, связанную с переездом, мы не пропустили первую тренировку, которая вызвала и аплодисменты, и некоторый дополнительный ажиотаж, связанный с предвкушением особой остроты предстоящей борьбы.

Любопытно было познакомиться в эти дни с интервью одного из руководителей ИСУ Жака Фавара:

«Я почувствовал с особой силой, что наш спорт перестал быть камерным, замкнутым. В эти дни мне показалось, что фигурное катание по своей популярности может соперничать со знаменитым русским балетом...

Благодаря усилиям Людмилы Белоусовой и Олега Протопопова элементы балета все чаще вплетаются в программы многих фигуристов, особенно в парном катании. Это привело к тому, что арбитры теперь предъявляют особую требовательность к музыкальности исполнения. Музыка перестала быть фоном. Она становится компонентом мастерства.

...Думаю, что фигурному катанию штампы не угрожают. И более того — здесь как раз наибольший простор для творчества. Кстати, во многих видах спорта сейчас проявляется весьма характерная тенденция: мы видим развитие разносторонних качеств многоборца у лучших спортсменов.

Среди фигуристов ныне уровень техники не может служить единственным решающим фактором. Сегодня на льду надо быть немножко импровизатором, артистом...»

До Олимпиады в Инсбруке интервью такого рода вряд ли могло появиться. Новый подход к искусству фигурного катания, за который мы боролись так долго, естественно, не мог не импонировать нам. Именно в новом подходе к нашему виду спорта содержалась возможность для нового качественного скачка к неизвестной еще технике фигурного катания, к совершенно новым композиционным решениям.

Братиславский чемпионат, если внимательно проанализировать его результаты, позволил сделать еще один шаг к новым горизонтам.

В первый день чемпионата никаких особых сюрпризов не было. Правда, одна из западногерманских пар — Соня Пферсдорф — Гюнтер Матцдорф—прекратила, по существу, борьбу за призовое место после падения во время исполнения «тодеса».

Три советские пары выступили хорошо. Мы и Жук — Горелик занимали первое и второе места, а Тарасова — Проскурин — пятое. Плотность оценок была чрезвычайной, это оставляло всем ведущим парам надежду на успех.

Кроме третьей нашей пары на «бронзу» претендовали М. Глоксхубер — В. Данне из ФРГ и И. Мюллер — Г. Дальмер из ГДР.

Первыми из сильнейших с произвольной программой выступили Т. Жук и А. Горелик. Мы не видели, как они выступали. Мы пришли на каток как раз тогда, когда они закончили и судьи показывали им оценки. Наши соотечественники и наши главные соперники выступили удачно. Уровень оценок у них оказался высоким: 5,7— 5,8 балла. Это была очень серьезная заявка на медали. Но на какие?

Легкие, трепетные звуки любимой мелодии

Олег:

—  Станислав Алексеевич Жук, тренер этой пары и руководитель нашей команды на чемпионате, вбежал в раздевалку и сказал Александру Горелику:

—  Поздравляю! Золотые медали вам обеспечены! Я даже не думал в те минуты, бестактность это по отношению ко мне или нечто другое.

Я шнуровал ботинки и думал только о нашей программе. И еще чуть-чуть самым краешком задевала меня мысль о том, как плохо знают нас. Ведь за эти годы можно было бы догадаться, что трудности нас только закаляют.

Борьба — наша стихия.

Без борьбы скучно. Нет особого психологического стимула.

И когда мы вышли на лед, не было места колебаниям, сомнениям. Как всегда, были только мы, лед, музыка.

Все элементы программы были выполнены чисто. В таких случаях удачу воспринимаешь всем телом. И не нужно тебе дополнительных оценщиков: сам знаешь, как прокатался!

Двое судей поставили нам наивысший балл: 6,0. Да и у остальных оценки были высокими.

Мы уезжали со льда, зная уже, что стали чемпионами.

Ну, а кому же досталась «бронза»?

На финише чуть впереди была западногерманская пара, а на четвертом месте — Тарасова и Проскурин. Кстати сказать, разница между программами, составляемыми советскими фигуристами и зарубежными, была уже совершенно очевидной.

Вот что сказали по этому поводу экс-чемпионы Европы, замечательные чехословацкие фигуристы Вера Су-ханкова и 3денек Долежал:

— Западногерманские фигуристы показали фрагменты, какие-то кусочки, более или менее удачные, а вот единого целого у них не вышло. И другие немецкие пары (речь идет о парах из ФРГ) также нарушали правила, включая в комбинации трюковые номера...

И в то же время специалисты высоко оценивали композиционное мастерство советских пар, которое подчеркивалось и техническим совершенством. Приятно, что это относилось уже не только к лидерам, но и к молодым спортсменам. Значит, наши усилия в течение многих лет все-таки были не напрасными!

Из Братиславы мы сразу улетели в Швейцарию, на высокогорный курорт Давос. Прилетели сюда только две советские пары, Тарасова и Проскурин отправились в Италию на зимние студенческие игры — Универсиаду. Там они стали чемпионами, но травма партнерши не позволила затем этой паре присоединиться к нам. Так что в Давосе пришлось двум советским парам отстаивать свои права в борьбе с сильнейшими мастерами мира.

К этому времени мы усовершенствовали свою произвольную программу. Она стала лучше, но мы испытывали чувство неудовлетворенности. Первая симфония Шостаковича и опера Пуччини «Мадам Баттерфляй» дали нам музыку сочную, временами трагическую. Но полностью осмыслить ее, интерпретировать для фигурного катания мы не смогли. Для широкой публики это было, вероятно, незаметно. Но мы ведь уже стремились к композициям, законченным во всем. Именно незаконченность мысли заставляла нас испытывать неудовлетворенность.

Наш дневник чрезвычайно подробно отражает каждый наш шаг в Давосе. Сейчас это для нас нечто вроде специального пособия по тому, как надо готовиться к выступлениям в высокогорных районах. Правда, уже и до этого у нас был некоторый опыт выступлений в горах— опыт Олимпиады в Скво-Вэлли и чемпионата мира в Колорадо-Спрингсе. Но этого оказалось мало. Колебания настроения, аппетита, самочувствия были в Давосе особенно резкими. Мы пробовали направить процесс по нужному нам руслу, отрегулировать его, подчинить, создать в себе ровное настроение, чтобы сохранить физические и эмоциональные силы для выступления. И когда уже казалось, что мы своего наконец-то добились, наступило нечто вроде повторной акклиматизации. И снова — головные боли, вялость, подташнивание, бессонница.

Вполне возможно, что справиться с горной болезнью нам было бы гораздо легче, если бы психологический климат вокруг нас был более мягким. Переломный год давал о себе знать на каждом шагу. Мало кому приятно стать предметом для беспрерывных обсуждений. Многозначительные взгляды зарубежных судей и тренеров были особенно ощутимыми для нас. Нет, это была не болезненная мнительность, поверьте нам. Окружавший нас психологический пресс существовал реально, об этом свидетельствуют статьи из многих зарубежных газет, которые до сих пор хранятся у нас.

Ну, да бог с ним, с этим прессом. Все равно ведь ничего не вышло. Все равно мы не поддались ни на какие недостойные выпады и сохранили в себе гордость и достоинство, присущие советским спортсменам.

Нельзя сказать, что в Давосе собиралась импонирующая нам публика. Давос — высокогорный курорт. Курорт для состоятельных. И публика здесь соответствующая. Нам к такой, впрочем, не привыкать. Но в Давосе особенно было заметно, как зрители любят трюк, как им хочется побольше насмотреться элементов, связанных с острыми, хотя и грубыми ощущениями.

По жеребьевке мы вышли на старт шестыми. Т. Жук и А. Горелик получили стартовый номер 14. Это давало нашим соперникам некоторое преимущество, но мы ведь всегда считали, в особенности с тех пор, как стали чемпионами, преимущество такого рода сугубо иллюзорным, в лучшем случае чисто психологическим.

Перед исполнением обязательной программы нам очень хотелось собраться, почувствовать свое тело, каждую его мышцу. Хотелось вернуть привычную легкость и непринужденность. Не получалось. И хотя внешне наше катание выглядело хорошо, все элементы были выполнены в рамках требований, мы сами, будучи критиками без всяких иллюзий, знали, что катаемся не так, как могли бы в другое время и в другой обстановке.

И вот наступил день произвольной программы. 17-й день нашего пребывания в Давосе.

День, так запомнившийся нам и определивший наш дальнейший путь на несколько лет.

Соревнования шли, как известно, на открытом катке.

Конечно, пейзаж был великолепный, красочный, сочный: горы поднимались ослепительными пиками, на их склонах приютились уютные виллы, голубое небо и яркое солнце не уставали улыбаться нам. Словом, идиллия — и только.

Но нам было не до прелестей пейзажа. Мы и заметили их только через несколько часов после окончания соревнований.

Разминка перед стартом прошла почти нормально. Мы не увлекались проверкой своего состояния. Лишние тревоги нам были ни к чему.

Теперь нам оставалось только ждать своей очереди.

Томительное ожидание. Надо отвлекаться и поменьше прислушиваться к тому, что происходит на катке.

И мы думаем о Ленинграде, о нашем замечательном городе, о его чудесных людях, которые и здесь, в Швейцарии, не забывают нас, шлют телеграммы, желают успеха...

Остается приблизительно три минуты.

Маленькая разминка. Мышцы своевольничают. Но мы все-таки властвуем над ними.

Две минуты остается.

Мы смотрим друг на друга. Немой вопрос.

Людмила:

—   Вместо того чтобы кивнуть привычно — все в порядке, Олег, сижу молча, не могу пошевелиться. Меня начинает тошнить. Я, кажется, совсем больна. И я еле слышно говорю Олегу, что мне очень худо...

Олег:

—  Нет, это была не предстартовая лихорадка. Я это знал точно. Мы не боялись выступать. Нас не страшили соперники.

Сейчас я уверен, что сказалось в те минуты общее ослабление организма за время пребывания в Давосе, плохая для нас вода. Вот почему легкое отравление приобрело такую тяжелую форму.

Людмила была в полубессознательном состоянии. Лицо у нее совсем стянуло, глаза ввалились. Бедная ты моя женушка!..

И все-таки Людмила была тверда. Мы должны кататься, мы не можем не выступить. Прежде всего надо кататься для самих себя. Мы должны доказать, что не достигли еще потолка, что все эти разговоры о «смене караула» — разговоры пустые, что у нас не «песня умирающего лебедя», а лишь начало «спирали жизни».

Конечно, Людмила в эти секунды могла сказать, что она просто не в силах выйти на лед.

Более того, я сам предложил ей отказаться от выступления.

Но моя жена, моя замечательная, добрая, чудесная жена, мой самый близкий друг — здесь я просто не могу найти слов, чтобы передать, кем является для меня Людмила, — была непоколебима:

— Выступать! Только выступать!..

И мы вышли на лед.

Сделав первый шаг, сделали второй, за ним третий. Пока не замерли на финише.

Нас не интересовали аплодисменты. Повторяем: да-восская публика— холеная, богатая — была для нас малоимпонирующей. Мы только смотрели друг на друга.

Нас шатало от усталости. Мы еще не были уверены, что выиграли соревнование. Но в одном мы не сомневались: мы победили. И не было в этом ничего от того, что иногда называют «себя преодолеть». Наоборот.

Где-то на второй минуте я очень волновался за Людмилу. Лицо у нее стало совсем белым. Я видел, что она катается бессознательно, автоматически. И я, как партнер, как муж, думал только об одном: поддержать Людмилу, не дать ей пошатнуться, не дать ей упасть.

Самое страшное для нас, конечно, было бы проиграть без боя. Мы не из тех, кто, испугавшись, оставляет поле сражения. И мы доказали это лишний раз.

Доказали всем.

И самим себе, конечно. Это не могло не прибавить нам уверенности в будущем.

Несомненно, что это выступление в Давосе еще более закалило наши характеры, позволило нам глубже заглянуть в самих себя и в наши чувства. Возможно, что именно в эти минуты начала зарождаться в нас вторая олимпийская программа, девизом которой будет: «От тьмы к свету, через борьбу —к победе!».

Вообще, на чемпионате мира в Давосе высокогорье — именно оно в первую очередь — сказалось на качестве выступлений многих спортсменов. Вот отличная пара из ГДР —Ирена Мюллер и Ганс Дальмер. Пара пластичная, мягкая, в какой-то мере даже лирическая. Оба фигуриста всесторонне подготовлены и могут вести борьбу на равных с другими претендентами на призовые места. Но нет... Несколько падений срывают все. Нервы подвели? Конечно. Но только ли нервы? И почему вдруг обычно хладнокровные спортсмены начинают так нервничать?..

Высокогорье — грозный невидимый противник, окружающий тебя со всех сторон. И никак не поймешь, откуда он вдруг на тебя нападет. Тут оборону надо занимать круговую, даже если не боишься такого противника, даже если ты достаточно хорошо вооружен для борьбы с ним.

Ошибок было много у всех спортсменов. Быстро потеряли надежду на призовую награду С. Пферсдорф и Г. Матцдорф, почти до самого конца продержались М. Глоксхубер и В. Данне, но и они не выдержали напряжения, допустив целый каскад ошибок.

Зато юные американцы Синтия и Рональд Кауфманн сумели довести свое дело до конца. Они показали хорошие поддержки и достаточно уверенные прыжки, оригинальный вариант «тодеса» с перехватом рук. Вполне возможно, что такой успех был следствием того, что Кауфманн готовились к чемпионату на одном из высокогорных катков США и успели привыкнуть к условиям высокогорья.

Кауфманн стали владельцами бронзовых медалей.

Но кому же достанутся золотые и серебряные?

Ответ на этот вопрос должны дать Татьяна Жук и Александр Горелик, чей стартовый номер позволил им выйти на лед под финиш состязаний.

Татьяна и Александр выступали хорошо. Они были в роли догоняющих, они шли ва-банк, они рвались к победе. И они были очень близки к ней, потому что баллы у них оказались высокими, в произвольном катании — выше, чем у нас. Но у пар — двоеборье. А поскольку обязательная программа принесла нам большое преимущество, пять арбитров все-таки дали победу нам, а четверо— Татьяне и Александру. В итоге сумма мест у нас оказалась 13, а у наших соперников 14. Нам достается «золото», им — «серебро».

Да, Татьяна Жук и Александр Горелик выступили в Давосе очень хорошо. Что же помешало нашим коллегам по сборной выйти вперед?

Может быть, лучше всего предложить ответить на этот вопрос одному из специалистов— экс-чемпионке страны Марине Гришиной:

«Нельзя не согласиться с дважды олимпийским чемпионом Диком Баттоном, что великий фигурист тот, кто вносит в спорт что-то свое, а не просто достигший его вершин. Это целиком относится к паре Белоусова — Протопопов. Каждое их движение строго контролируется, отточено до совершенства. Они создают новые движения, например «тодес» на внутреннем ребре конька. Все выполняется синхронно с музыкой. Татьяне Жук и Александру Горелику пока не удалось стать «великими фигуристами», они еще не выработали уникального стиля...»

Мы еще раз в этом же году встретились в поединке с Жук — Горелик. Было это на зимней Спартакиаде народов СССР в Киеве. И снова мы были первыми, они вторыми, а «бронза» досталась Тамаре Москвиной и Алексею Мишину. Между прочим, соревнования здесь для пар проводились только по произвольной программе.

После этого пара Татьяна Жук и Александр Горелик надолго ушла из фигурного катания и вернулась в него лишь накануне Олимпиады в Гренобле. У них начался период травм. Какими бы случайными травмы ни казались на первый взгляд, опыт неопровержимо свидетельствует о том, что появление их, да еще несколько раз подряд,— явление закономерное. Значит, был допущен какой-то просчет в подготовке, значит, «материал» не выдерживает заданного «напряжения»...

Для нас это было уроком. И мы не стали форсировать свою подготовку к Олимпиаде. Мы твердо знали, что должны сохранить весь запас сил для будущих сражений с соперниками. Нам нужно было сохранить запас сил для новых поисков, для новых программ. Мы искали решения наиболее естественные, пригодные для нас. И в конце концов нашли их, хотя для этого и понадобился еще целый год.

 
Белоусова Л.Е. Протопопов О.А. Золотые коньки с бриллиантами.— М.: Физкультура и спорт, 1971.— 254с
Разделы
Золотые коньки с бриллиантами (Белоусова Л.Е. Протопопов О.А.)
Вступление
Глава, в которой рассказывается об одном детском воспоминании, ставшем для нас общим
Глава, в которой мы поочередно расскажем о том, как начиналось для нас фигурное катание попутно изложив свою точку зрения на "проблему возраста" в спорте
Глава о некоторых давних случайностях, ставших для нас счастливыми
Глава, в которой мы расскажем о том, кто теперь называет себя нашим первым тренером, и о том, почему мы от него не могли не уйти
Глава о нашем международном дебюте и о том, что было потом
Глава, рассказывающая о "Грезах любви"
Глава, в которой будет рассказано об одной не слишком известной детали в жизни спортсмена, ставшего и мировым и олимпийским чемпионом, и других поучительных вещах
Глава о первой нашей Олимпиаде
Глава, посвященная нашей изобретательской деятельности
Глава, посвященная одному нашему выступлению, прошедшему, к сожалению, почти незамеченным, но имевшему для нас самое большое значение
Глава, посвященная нашему "серебряному" году и новым урокам борьбы уже на высшем уровне...
Глава, в которой мы действуем вместе с нашим тренером Игорем Москвиным, сопровождавшим нас от Инсбрука до Гренобля
Глава об Олимпиаде-64
Глава о первых выступлениях в новой роли
Глава, в которой мы впервые в этой книге обращаемся к своему дневнику — свидетелю каждого нашего шага на льду
Глава, которую мы начинаем рассказом об одном выступлении профессионального ревю на льду
Глава, в которой мы рассказываем о нашей обязательной программе и о принципах составления таких программ
Глава, посвященная вопросу чрезвычайно деликатному, но имеющему огромное значение для роста мастерства фигуристов
Глава, в которой мы расскажем о сезоне переломном, трудном для нас по многим причинам
Глава, в которой мы рассказываем о преодолении препятствий совершенно неожиданных, требующих ясного мышления и немедленной реакции
Глава о двух журнальных статьях
Глава, по существу, учебная, в которой мы рассказываем о своей произвольной программе для Олимпиады в Гренобле, о принципах ее построения, о том, что составляет ее суть
Глава о том, как мы стали двукратными олимпийскими чемпионами
Глава о сезоне, который мы проиграли
Глава об одном из тех животворных источников, где мы черпаем дополнительные силы
Глава о тех, кто помогал нам не жалея ни сил, ни времени, о людях хороших
Этапы спортивного пути Людмилы Белоусовой и Олега Протопопова
Вход


Имя
Пароль
 
Поиск по сайту

© Tulup 2005–2024
Время подготовки страницы: 0.012 сек.